В августе 1952 года меня и еще четверых лейтенантов — выпускников Пушкинского радиотехнического училища Ю. Вандышева, К. Клыковского, В. Кирдеева и П. Рукавицына направили в командировку, в Китай.
Сперва мне выпало принять прожекторную радиостанцию в составе 10-го зенитно-прожекторного полка, прикрывавшего от налетов американских ВВС Супунскую ГЭС на самой китайско-корейской границе. Через четыре месяца боев наш полк убыл в Союз, а меня оставили в 133-м радиотехническом батальоне в должности начальника РЛС П-15А. Вместе с 15 бойцами мне предстояло вести воздушную разведку противника и прикрывать воздушное пространство под Пхеньяном, совсем недалеко от линии фронта. От ударов американцев от столицы почти ничего не осталось. Мы были «глазами» советского 64-го истребительного авиационного корпуса, сообщая на КП о приближении американских самолетов: о количестве, направлениях полета и типах машин.
Всем известно, что радиолокационные станции всегда считаются важнейшими целями, а потому противник старается их уничтожить в первую очередь. Так было и в Корее.
Позицию я выбрал в пустой местной деревне, основательно замаскировав антенну и машины. И расчет полностью оправдался: американцы бомбили район нашего базирования жестоко — все сопки были перепаханы бомбами и сожжены напалмом, но нашу РЛС они так и ни разу не накрыли. Их командование никак не могло предположить, что в деревне дислоцирован расчет РЛС.
Кроме того, нас надежно охраняла северокорейская полицейская рота. Ее командир капитан Пак имел строжайший приказ: любой ценой не допускать похищения советских военспецов. Докажи США факт пребывания русских в Корее, и война могла бы пойти совсем по другому сценарию. Поэтому меры безопасности корейская сторона предпринимала беспрецедентные. Местные жители, которые ютились в землянках, по указанию военных даже ходили особой замедленной походкой. Чтобы чужие, появись они в этих местах, тут же были бы обнаружены. Так вычисляли шпионов. И такие предосторожности были вполне оправданы — вокруг шныряли вражеские диверсионные группы, получившие приказ — любой ценой добыть русского пленника. Имел неприятель своих агентов и среди местных крестьян. Так, однажды на наших глазах была расстреляна капитаном Пак шпионка-кореянка.
Мои солдаты и офицеры опять же носили китайскую униформу, не имея при себе никаких документов. Так что, случись быть им захваченными в плен, одному Богу известно, что было бы. Ведь «нас там быть не могло». Вся наша техника на крайний случай была заминирована по опыту советских «катюш» в годы Великой Отечественной войны. По инструкции мне, как командиру, предписывалось в случае непредвиденных обстоятельств уничтожить технику и документацию и уходить с личным составом на север.
Аккурат в 20-х числах июля 1953 года меня вызвали на КП корпуса к командиру Герою Советского Союза генерал-лейтенанту авиации Сидору Слюсареву (он воевал с Японией в Китае еще в 1938-1939 гг.). Там получил боевой приказ — срочно в течение дня свернуть технику и вывести ее и людей с корейской территории, совершив на машинах 600-километровый марш. На это мне давалось только два дня и ни часа больше.
Выполнять задачу пришлось по разбитым дорогам и под американскими бомбами. Уцелели же мы тогда буквально чудом — пилоты ВВС США расстреливали на земле со своих «Сейбров» и «Шутингов» все живое. Хуже всего было при переходе через так называемую «Долину смерти». Это была совершенно голая местность вдоль реки Тедонган, простиравшаяся на 40 километров. Укрыться в тех местах было негде, и, если штурмовики врага застигнут там, — то конец. Нам повезло — успели проскочить долину без потерь. Выручили китайские бойцы, которые вовремя, сцепившись сотнями, удерживали мешки с песком, по которым проехали наши машины на разрушенной переправе. Как только мы приблизились к границе, то услышали за нашими спинами рев моторов — налетели янки. В жестокой схватке с воздушным противником сошлись расчеты китайских и северокорейских зенитчиков. Дорогую цену заплатили воины НОАК и КНА, но досталось и американцам. Несколько их сбитых самолетов остались пылать на земле.
Через несколько часов мое подразделение прибыло в Аньдунь к месту дислокации радиотехнического батальона. Чуть раньше на выносном пункте управления от подполковника Петрова мы узнали радостную весть, которую так долго ждали, — сегодня в 22.00 по местному времени прекращаются боевые действия между армиями Южной и Северной Кореи. Войска занимают довоенные позиции по 38-й параллели. Это означало конец войны.
Но домой я вернулся больше чем через год. Пришлось нести боевое дежурство в Китае на случай воздушных провокаций…