Москва и Пекин «подтвердили единое видение причин кризиса современного миропорядка»

20-22 марта 2023 года Россию с официальным визитом посетил председатель КНР Си Цзиньпин. Как Вы оцениваете значение данного визита? Какие договоренности, достигнутые в ходе переговоров, Вы бы отметили как самые важные?

Си Цзиньпин выбрал именно нашу страну для своей первой зарубежной поездки cразу после переизбрания на пост председателя КНР. В дипломатии это важный «маркер», свидетельствующий об особом характере доверительного стратегического партнерства и взаимодействия между Россией и Китаем и позволяющий смело назвать московский саммит главным политическим событием года в двусторонних отношениях.

Трехдневный визит носил статус государственного, акцент был сделан на общении лидеров. Суммарно Владимир Путин и Си Цзиньпин провели в режиме переговоров в различных форматах, включая ужин «с глазу на глаз» и беседу за чаем у камина в кремлевской квартире президента, около 10 часов. Как отметил российский президент, обмен мнениями прошел «в теплой, товарищеской и конструктивной атмосфере». Основные итоги встречи в верхах зафиксированы в двух важных лидерских документах — Совместном заявлении об углублении отношений всеобъемлющего партнерства и стратегического взаимодействия, вступающих в новую эпоху, и Совместном заявлении о Плане развития ключевых направлений российско-китайского экономического сотрудничества до 2030 года [тексты размещены на сайте Кремля]. Они раскрывают подходы России и Китая к формированию открытых, демократических механизмов глобального управления, задают ориентиры на перспективу, формируют долгосрочные цели по реализации стоящих перед нашими странами задач в области национального развития.

Россия и Китай подтвердили готовность работать в тесном тандеме независимо от внешних факторов. Все базовые принципы уважительного, равноправного, доверительного партнерства, решительной взаимной поддержки по ключевым вопросам, затрагивающим национальные интересы, остались неизменными и последовательно реализуются.

КНР является нашим ведущим и надежным торговым партнером. В прошлом году объем торговли превысил 185 млрд долл. США, увеличившись на треть, что является новым рекордом. Поставлена задача кратно его нарастить в ближайшие годы за счет углубления кооперации в энергетике, промышленности, сельском хозяйстве, транспортной и логистической сферах. При этом будем последовательно работать над выстраиванием независимой финансовой и банковской инфраструктуры, наращивать расчеты в национальных валютах (сейчас их доля уже составляет порядка 65% в российско-китайской торговле, то есть. две трети), чтобы защитить двусторонние связи от санкционных рисков. Кроме того, в ходе московского саммита президент России высказался в поддержку использования юаня в расчетах между Россией и государствами Азии, Африки и Латинской Америки. Особое внимание предполагается уделить сотрудничеству в области науки и техники. В условиях агрессивной внешней среды — здесь я имею в виду не только нападки на Россию, но и усиливающееся давление на Китай — наши страны нацелены на обеспечение технологического суверенитета с перспективой выхода на лидирующие позиции в сферах информационных технологий, сетевой безопасности, искусственного интеллекта. Понимаем всю важность укрепления общественной базы российско-китайских отношений. Намечен ряд крупных проектов в областях культуры, искусства и спорта, восстанавливаются образовательные и туристические обмены.

Президент России Владимир Путин и председатель КНР Си Цзиньпин подтвердили единое видение причин кризиса современного миропорядка и системы обеспечения международной безопасности, общность позиций по основным проблемам глобальной и региональной повестки дня. Это является залогом дальнейшего наращивания координации на международной арене и укрепления российско-китайской связки, которая остается важным стабилизирующим фактором в мировых делах. Россия и Китай договорились совместно прилагать усилия по формированию международных отношений нового типа, консолидации суверенных государств, не готовых приносить в жертву американоцентричному «порядку, основанному на правилах», свои национальные интересы. При этом Москва и Пекин подчеркивают, что укрепление двустороннего стратегического взаимодействия не направлено против третьих стран.

Главы государств обсудили и украинский кризис. Китай подтвердил свою взвешенную позицию по данной проблеме. Приветствуем готовность Пекина играть конструктивную роль в политико-дипломатическом урегулировании конфликта. Отмечаем созвучие основных положений опубликованного китайскими партнерами позиционного документа по ситуации на Украине российским подходам. К сожалению, на практике мирный процесс тормозится киевской хунтой, власть и финансовое благополучие которой поддерживается за счет боевых действий, а также Вашингтоном, намеренным вести войну с нами до последнего украинца с целью истощения и — как программа максимум — обезглавливания и раздробления России. В текущих условиях отношения России и Китая не просто остаются устойчивыми, стабильными и самодостаточными, но становятся еще крепче, демонстрируют образец межгосударственного взаимодействия в XXI веке.

Современные международные отношения претерпевают период коренных изменений, в том числе из-за происходящих событий на Украине. Насколько сильно украинский кризис затронул азиатский регион? Понимают ли страны Азии цели и интересы России в контексте украинской проблематики? Как относятся к переговорной позиции Украины?

Страны Азии прекрасно осведомлены о первопричинах и характере украинского конфликта. На фоне попыток Вашингтона инициировать всевозможные схемы сдерживания Пекина с провокационными действиями по нагнетанию ситуации вокруг Тайваня государства региона, конечно, беспокоят риски создания Западом «второй Украины» в АТР. Азиатские партнеры видят, какие инструменты США и их союзники используют в раскручиваемом ими в Европе противоборстве. Это «раскачивание» внутренней ситуации, тенденциозные информационные вбросы, создание элементов хаоса через взращивание крайних форм радикализма. Подобные методы, с точки зрения западников, применимы и для государств и территорий, расположенных в азиатско-тихоокеанской зоне.

Весьма истощенный, в том числе и в результате «украинского проекта», собственный политический и экономический потенциал Запад хотел бы компенсировать за счет Азии с ее богатыми природными и человеческими ресурсами, научно-технологическими возможностями, солидной инфраструктурной базой. Под эти цели они задумали заменить «многополярную многосторонность», которая на протяжении десятилетий выкристаллизовывалась в регионе, «однополярной блоковой многосторонностью», работающей на интересы одной «метрополии». Отсюда у азиатских государств могут возникать вполне обоснованные — особенно с учетом уроков истории — опасения повторной колонизации АТР.

Сдерживание и контроль — чуждая Азии идеология. Задачи и интересы здесь другие, основанные на во многом уникальной философии мирного соразвития. Юго-Восточная Азия, например, предложила концепцию взаимосвязанности, которую теперь большое количество стран и объединений определяет для себя в качестве некоей генеральной линии. Она подразумевает создание общего фундамента для сопряжения потенциалов, совместного взаимодополняющего роста, неконфронтационной инклюзивной кооперации. Насколько далек от этого находящийся у Запада в тренде японский вариант формирования так называемых устойчивых производственно-логистических цепочек, предполагающий обеспечение безопасной среды только для избранного круга с обособлением от любых возможных потенциальных конкурентов. Это как раз в стиле навязываемых региону деструктивных «индо-тихоокеанских стратегий».

В марте 2023 года глава МИД России Сергей Лавров принял участие в Совете министров иностранных дел «Группы двадцати» в Нью-Дели. Как проходила работа заседания, и по каким причинам не удалось убедить западные страны принять позицию России по наполнению совместной декларации по итогам заседания? Какие страны не из «Группы семи» поддержали предложения России учесть «признания» Ангелы Меркель, Франсуа Олланда и Петра Порошенко об отсутствии намерений соблюдать Минские договоренности и версию о намеренном подрыве «Северных потоков»? Изменились ли позиции азиатских стран из «Группы двадцати» со времени ноябрьского саммита на Бали?

Позитивно оцениваем прошедший 1-2 марта Совет министров иностранных дел «Группы двадцати». С удовлетворением отмечаем сбалансированный и непредвзятый курс индийского председательства, приветствуем акцент Нью-Дели на укреплении многосторонности, обеспечении устойчивого развития, демократизации системы глобального управления. Тем не менее усилия индийцев по продвижению объединительной повестки дня и выходу на конструктивные договоренности натолкнулись на неуступчивость и глубоко политизированные подходы Запада. Вопреки социально-экономическому мандату «двадцатки» Вашингтон и союзники продолжают волюнтаристски вбрасывать в ее дискуссионное поле непрофильные проблемы мира и безопасности. Срыв принятия итогового документа Совета министров иностранных дел — прямое следствие недоговороспособности западных государств, их абсурдных попыток увязать все международные вызовы с украинским сюжетом.

Россия по принципиальным соображениям не могла поддержать включение в проект заявления мининдел пассажей по Украине из декларации саммита «Группы двадцати» прошлого года. «Балийский» текст объективно не учитывает изменившиеся реалии. Это, в первую очередь, недавние признания лидеров ряда стран о том, что они с самого начала не собирались выполнять Минские соглашения 2014 года и 2015 года, резонансные данные о диверсиях на газопроводах «Северных потоков», к беспристрастному расследованию которых мы считали важным призвать в «двадцаточной» декларации.

Со своей стороны делали все возможное в интересах консенсуса: предлагали принять указанное заявление без вызывающих разногласия украинских параграфов (остальные разделы были успешно согласованы) или совместно скорректировать текст с учетом «новых вводных». «Единым фронтом» по данному вопросу мы выступили с КНР, которая полностью поддержала российские требования. Однако наши оппоненты предпочли пожертвовать результатами кропотливого межгосударственного труда, нежели руководствоваться здравым смыслом.

Надо сказать, у стран «Группы двадцати» с формирующимися рынками, в том числе азиатских, нарастает раздражение из-за деструктивной позиции Запада. В качестве магистрального тренда можно отметить в целом укрепление их суверенитета и самодостаточности, наращивание связей по линии «Юг-Юг», недовольство неоколониальными практиками и необоснованными претензиями США и европейских держав на мировое господство. В этом свете считаем крайне своевременной инициативу по расширению членского состава «двадцатки» и включению в число ее полноправных участников Африканского союза. К слову, для оценки настроений в «Группе двадцати» весьма показательны недавние заявления ряда высокопоставленных представителей Индии (включая мининдел Субраманьяма Джайшанкара) о том, что решение комплекса мировых проблем, от которых страдают прежде всего развивающиеся страны, не должно тормозиться из-за разногласий по одному кризису. Индийская сторона подчеркивает и тот факт, что вопросы, которые видятся первоочередными, например Европе, вовсе не обязательно являются таковыми для всех остальных. По итогам Совета министров иностранных дел можно констатировать, что попытки Запада изолировать Россию в «Группе двадцати» или заставить ее участников «плясать под его дудку» провалились. Все более независимая роль незападных государств, прежде всего членов БРИКС, стран с формирующимися рынками, их растущее влияние как крупных центров силы — то, с чем уже сейчас приходится считаться Вашингтону и его сателлитам, в том числе в «двадцатке».

«Рассматриваем такой курс как серьезный вызов безопасности дальневосточных рубежей нашей страны»

Вашингтон продвигает создание диалогов по сотрудничеству в области безопасности в Азиатско-Тихоокеанском регионе. В первую очередь это четверка QUAD (Австралия, Индия, США и Япония) и AUKUS (Австралия, Великобритания и США). В рамках обоих диалогов страны открыто обсуждают сдерживание влияния Китая в регионе. Могут ли эти инициативы заложить основу для формирования «азиатского НАТО» и как эти форматы сказываются на региональной безопасности в АТР?

Когда несколько лет назад Запад изучал возможности создания в Азии механизма, который мог бы стать прообразом военной структуры наподобие НАТО, ставка была сделана на QUAD с прицелом на подключение к нему в перспективе стран Евро-Атлантики. Уверенные в своем превосходстве американцы говорили об этом открыто, в том числе и на высоком уровне. В 2020 году параллели между становлением «индо-тихоокеанской четверки» и формированием Североатлантического альянса, ничуть не стесняясь, проводил бывший тогда заместителем Госсекретаря США Стивен Биган.

Однако азиатские страны, привыкшие строить свою жизнь по другим — неконфронтационным — принципам, эту идею не восприняли. И дальнейшая «натофикация» региона пошла не по пути расширения одной структуры, а через создание сети НАТО-ориентированных механизмов ограниченного состава. В нее вошли и сформированные к тому моменту «треугольники» и «четырехугольники», включая «сиднейскую тройку» (США, Япония, Австралия), которая, собственно, и породила QUAD. Среди прочего стали предприниматься попытки проецирования на более широкие региональные пространства возможностей американо-японского альянса, работавшего ранее в локальном географическом диапазоне. Дошло и до создания таких жестких военно-политических конструкций, как AUKUS (США-Великобритания-Австралия).

Ко всем этим селективным форматам активно подключается евро-атлантический компонент в лице Франции, Великобритании, Германии, Канады. Задействуются и более мелкие игроки, например Нидерланды. Таким образом теперь речь идет не о создании новой платформы «азиатского НАТО», а скорее о подготовке почвы, комфортной среды для входа в регион самого альянса. Именно эти задачи и были поставлены на прошлогоднем саммите блока в Мадриде, где НАТО провозгласила себя глобальным игроком.

Вопрос только в том, где конкретно обоснуются натовские части. Есть уже первые «претенденты». Австралия, на территории которой предполагается размещение военной инфраструктуры как для флота членов альянса, так и для стратегической авиации США. Япония, на высоком уровне заявляющая о необратимости «натофикации» АТР. Республика Корея, которая в 2022 году открыла представительство при НАТО и запускает в этом году консультации с блоком на уровне руководителей подразделений генштабов. В Азии сформировалось своего рода пронатовское «ядро» — еще один «квад» в составе Токио, Сеула, Канберры и Веллингтона, которые стали именовать себя «азиатско-тихоокеанской четверкой». Впрочем, свою азиатскую идентичность с переходом в парадигму Евро-Атлантики ее члены как раз потеряли.

К процессам, направленным на заведение НАТО в Азию, активно подключается Евросоюз, пытающийся использовать остатки былой репутации. В действительности же ЕС — с формализацией связки с НАТО — по сути уже превратился в филиал альянса. Методы «обработки» натовцами государств АТР стандартные. На первом этапе продвигается «позитивный имидж» этого военного блока как организации, якобы делающей упор не на силовую, а на политическую составляющую. Хотя примеров использования этого инструмента в сугубо политической плоскости история не знает.

Затем формируемую под НАТО инфраструктуру (и в рамках AUKUS, и по линии всех разновидностей QUAD) заворачивают в гражданскую «обертку». Например, под шапкой борьбы с изменением климата с жесткой линией на ее «секьюритизацию», предполагающую, что для решения вопросов, связанных с окружающей средой, обязательно должны использоваться ресурсы военных блоков. Это хорошо видно по повестке дня всевозможных «индо-тихоокеанских» конференций — по линии начальников генштабов, командующих сухопутными силами, ВМС, военных разведок. Климат фактически стал там обязательным элементом. Что ни встреча, то о «погоде», больше и поговорить не о чем.

Если раньше теории гуманитарных интервенций, в том числе и в АТР, во многом ориентировались на проблематику защиты прав человека, то сейчас помимо климатического досье на первый план выходят вопросы ликвидации последствий стихийных бедствий. Через подобные схемы Запад пытается обеспечить привыкание региона к «естественно необходимой милитаризации» по всем направлениям. Страны Азии выводятся на создание баз, открытие доступа на свои территории. А фантазия тех внерегионалов, которые воспользуются такими возможностями, ограничена лишь имеющимся у них военным потенциалом.

В 2022 году японское правительство повысило расходы на оборону до рекордных 863 млрд долл. США, премьер-министр Японии Фумио Кисида планирует увеличить военные расходы до 2% ВВП к 2027 году. При этом в Японии все активнее идет дискуссия об отмене 9 статьи Конституции, которая запрещает Японии применять вооруженные силы для достижения внешнеполитических целей. Насколько очевидна перспектива милитаризации Японии, и как это скажется на обстановке в регионе? Какие ответные меры будет принимать Россия в случае роста японского военного потенциала?

Хотел бы начать с урока истории. «Тройственная ось», развязавшая Вторую мировую войну, началась с японо-германского антикоминтерновского пакта 1936 года, который по сути был направлен против СССР и Китая. Он фактически дал «зеленый свет» вторжению милитаристской Японии в Маньчжурию в 1937 году и подготовке нападения на нашу страну, которое не случилось только благодаря беспримерному героизму Красной Армии под Москвой, разрушившей планы «блицкрига» фашистской Германии. Помня об этом, сегодня мы не можем безучастно смотреть на фактически начавшуюся ремилитаризацию Японии. На днях в Токио принят бюджет на 2023 финансовый год, в соответствии с которым оборонные расходы страны вырастут на 26% и составят более 50 млрд долл. США, то есть свыше 1% ВВП.

Под предлогом ситуации на Украине, к которой Япония не имеет прямого отношения, администрация Фумио Кисиды активно включилась в усилия, нацеленные на слом основ послевоенного мироустройства как в глобальном и региональном масштабах, так и на национальном уровне. Японское правительство последовательно проводит линию на демонтаж пацифистских положений Конституции, которыми в стране так гордились на протяжении десятилетий.

Упорное следование официального Токио по пути ускоренной милитаризации негативно повлияет на поддержание стабильности в АТР, прежде всего применительно к соседним государствам, с некоторыми из которых у Японии до сих пор не урегулированы территориальные споры. Особое беспокойство вызывает тот факт, что на состоявшихся в феврале-марте японо-американских крупномасштабных военных учениях Iron Fist отрабатывалось «силовое возвращение захваченных противником отдаленных островов». В данной связи предприняли демарш в адрес японской стороны по дипломатическим каналам. Рассматриваем такой курс как серьезный вызов безопасности дальневосточных рубежей нашей страны. Регулярно и четко предупреждаем Токио, что в случае продолжения подобной активности будем вынуждены пойти на соответствующие контршаги в целях блокирования военных угроз России.

«Добрую волю наших северокорейских партнеров Вашингтон истолковал как признак слабости»

Из-за общего обострения международной ситуации вопрос денуклеаризации КНДР отошел в сторону. Стоит ли ожидать возобновления шестисторонних переговоров по урегулированию корейского вопроса с участием России, Китая, США и Японии в этом году? Планирует ли Россия продвигать снятие с Северной Кореи санкций на уровне ООН?

К сожалению, процесс корейского урегулирования, действительно, уже долгое время находится в тупике. Ответственность за это лежит на Вашингтоне и его союзниках, которые вопреки Сингапурскому совместному заявлению лидеров КНДР и США от 12 июня 2018 года и ряду межкорейских документов отказываются вести с Северной Кореей диалог о предоставлении ей гарантий безопасности. Остаются без реакции мирные жесты со стороны Пхеньяна, его призывы работать над мерами по укреплению доверия и нормализации отношений с КНДР. Напротив, проявленную тогда добрую волю наших северокорейских партнеров Вашингтон истолковал как признак слабости и решил «наступить на старые грабли», наращивая санкционно-силовое давление на Пхеньян и предсказуемо получая вынужденные военно-технические ответы.

Для возобновления многосторонних переговоров по решению комплекса проблем Корейского полуострова, включая ядерную, все заинтересованные стороны должны прийти к пониманию безальтернативности политико-дипломатического способа их урегулирования путем выхода на компромиссные договоренности о создании системы мира и коллективной безопасности, баланса сил в Северо-Восточной Азии. Мы к такой работе готовы, открыты к конструктивным контактам со всеми вовлеченными сторонами на основе совместных с Китаем инициатив. Одной из них, кстати, является проект политико-гуманитарной резолюции Совета Безопасности ООН, предполагающий среди прочего снятие с КНДР ряда санкций, наиболее болезненно сказывающихся на гражданском секторе ее экономики. Полагаю, что рано или поздно Вашингтону, который пока отказывается обсуждать наши идеи, придется отказаться от конфронтационной логики, и российско-китайские наработки будут востребованы.

КНДР с начала спецоперации на Украине поддерживала позицию России. Пхеньян также первым признал ДНР и ЛНР, которые позже вошли в состав России. Стоит ли ожидать дальнейшего расширения политического и торгово-экономического сотрудничества России с КНДР? В какой степени сотрудничеству мешают антиковидные правила в Северной Корее?

Высоко ценим твердую поддержку правительством КНДР российской Специальной военной операции на Украине, признание Донецкой и Луганской народных республик, а также результатов референдумов о вхождении ЛДНР, Запорожской и Херсонской областей в состав Российской Федерации. Признательны корейским друзьям за выраженную в заявлении заместителя заведующего отделом ЦК Трудовой партии Кореи Ким Ё Чжона от 27 января готовность «всегда быть в одном окопе вместе с армией и народом России».

Вместе с тем приходится признать, что в настоящее время из-за сохраняющихся в КНДР жестких противоэпидемических ограничений высокий потенциал для взаимовыгодного сотрудничества наших стран используется далеко не полностью. Искренне надеемся, что по мере ослабления корейской стороной антиковидных рестрикций имеющиеся механизмы двустороннего взаимодействия, в том числе в торгово-экономической сфере, заработают в полную силу и придадут существенный импульс развитию отношений Москвы и Пхеньяна в русле договоренностей, достигнутых в апреле 2019 года в ходе визита Председателя Государственных дел КНДР Ким Чен Ына во Владивосток.

Южная Корея присоединилась к западным санкциям и публично поддерживает Украину, страна также вошла в список недружественных государств России. При этом Южная Корея остается важным торговым партнером для дальневосточных регионов России. Стоит ли ожидать восстановления прежней положительной тенденции в российско- южнокорейских отношениях в обозримом будущем?

Начиная с весны 2022 года, Республика Корея демонстрировала в целом сдержанный курс на российском направлении, присоединившись лишь к первичному пакету западных рестрикций в сфере экспортного контроля и финансов. Со своей стороны приветствовали стремление Сеула выдерживать сбалансированную линию в отношении России и минимизировать ущерб для сотрудничества наших стран в торгово-экономической области.

24 февраля, однако, южнокорейские власти анонсировали существенное расширение перечня ограничительных мер в отношении нашей страны. В ответ откровенно заявили партнерам, что данный недружественный шаг нанесет серьезный ущерб российско-южнокорейскому практическому взаимодействию, негативно отразится на всем комплексе двусторонних связей, включая кооперацию в сфере корейского урегулирования. Несмотря на указанные обстоятельства, подтверждаем настрой на совместную работу по сохранению потенциала двустороннего сотрудничества и дальнейшее укрепление отношений с Республикой Корея в той мере, в какой к этому готовы в Сеуле.

«Индия — наш всепогодный друг»

Индия остается одним из главных партнеров России в Азии, несмотря на укрепление отношений Нью-Дели с Вашингтоном. Какой позиции придерживается Индия по украинскому вопросу, и сильно ли сказались западные санкции на российско-индийском торгово-экономическом сотрудничестве?

Индия — наш всепогодный друг и важнейший партнер на международной арене. Она с пониманием относится к причинам, побудившим нас начать Специальную военную операцию, последовательно сохраняет нейтралитет по ситуации на Украине и в конструктивном ключе призывает к ее разрешению дипломатическими средствами. Высоко ценим отказ Нью-Дели присоединиться к организованному Вашингтоном и его сателлитами санкционному крестовому походу против Москвы, в том числе к введенному Западом «потолку цен» на нефть из России. Контрактная цена отгрузки индийским компаниям нашего топлива формируется, как это и положено в цивилизованном экономическом сообществе, справедливыми рыночными методами. Поэтому наши экономоператоры охотно увеличивают поставки энергоносителей в Индию, внося вклад в обеспечение ее энергобезопасности.

Введенные западниками антироссийские ограничения конечно создали определенные трудности для наращивания торговли с индийцами. В то же время они же стали ее катализатором, ускорив процессы перехода на расчеты в национальных валютах и совместного развития самодостаточной транспортной и финансовой инфраструктуры. В прошлом году двустороннее торгово-экономическое сотрудничество получило мощный импульс. Товарооборот вышел на отметку в 35,3 млрд долл. США. Не сомневаемся, что такая тенденция сохранится в текущем году.

В 1998 году Евгений Примаков впервые озвучил идею создания стратегического треугольника «Россия-Индия-Китай». Учитывая сложные отношения между Индией и Китаем и американо-индийское сближение, согласны ли Вы с утверждением, что этот формат утратил актуальность?

Достаточно посмотреть на карту Большой Евразии, схематично наложить на нее основные — как глобальные, так и региональные — тренды развития и станет понятно, что Россия, Индия и Китай как три крупнейших участника широкого евразийского кроссплатформенного взаимодействия не могут не иметь значимых точек пересечения. Страны РИК с учетом их геополитического, геоэкономического, ресурсного, технологического и логистического потенциалов объективно тяготеют друг к другу. А значит, и развитие диалога между ними (хотя на него время от времени могут оказывать влияние одномоментные политические события) — процесс закономерный. Много тем, по которым у нас совпадают позиции.

При этом, конечно, Россия, Индия и Китай сами по себе притягивают разных субъектов международных отношений и не могут оставаться в ограниченном трехсторонним форматом статичном агрегатном состоянии. Наши страны являются «ядром» шосовского процесса. Россия и КНР готовы активно поддерживать Нью-Дели в реализации пересекающихся рефератов индийского председательства в ШОС и «Группе двадцати». С платформы РИК стартовал БРИКС.

Что касается перспектив формализации связей (что иногда пытаются эксплуатировать некоторые политологи), то задачи жесткой институционализации РИК и не ставит. Акцент делается на функциональность. Наши государства понимают, где именно нужно объединить усилия, по каким направлениям поработать совместно. Фиксация же неких гипотетических обязательств — вопрос второстепенный. Невидимый на первый взгляд элемент «общериковского подхода» прослеживается на асеановских площадках. В решениях АСЕАН ставятся задачи налаживания сотрудничества с теми объединениями, где большую роль играют государства РИК. Благодаря усилиям трех стран в асеановской среде растет авторитет ШОС, уделяется внимание возможностям сопряжения потенциалов развития с этой организацией. Неслучайно в прошлом году ее Генеральный секретарь Чжан Мин был приглашен на Восточноазиатский саммит в Пномпене.

На Восточном экономическом форуме вице-премьер Александр Новак заявил о переходе на расчеты в рублях и юанях в сфере торговли энергоресурсами между Россией и Китаем. На ВЭФ также последовало и заявление Владимира Путина, согласно которому рубль и юань будут использоваться в расчетах в пропорции 50 на 50. Ведется ли работа по переходу на расчеты в национальных валютах и с другими странами- партнерами в азиатском регионе?

Санкционный «волюнтаризм» коллективного Запада во главе с Вашингтоном подорвал остатки доверия к подконтрольной ему платежно-расчетной инфраструктуре. В сложившейся ситуации максимально возможный отказ от доллара США, евро и валют других недружественных стран становится залогом стабильности внешнеэкономических связей России, в том числе на азиатском направлении, где у нас много важных партнеров.

Системная работа по переходу на использование национальных валют в торговле со всеми заинтересованными государствами Азии — процесс объективный. Здесь есть и двусторонний, и многосторонний срезы. Например, на площадке ШОС по итогам прошлогоднего саммита в Самарканде принята Дорожная карта постепенного увеличения доли национальных валют во взаимных расчетах. Активный диалог по схожей тематике последние годы идет и внутри АСЕАН.