Это случилось весной 2001 года. На КПП штаба 58-й армии солдат-контрактник представился родственником начальника оперативного отдела полковника Кима. Документы у приехавшего из Чечни бойца были в порядке и его пропустили. К счастью, по стечению обстоятельств в это время на КПП оказался водитель Кима.
— Первый раз здесь? Пойдем, брат, провожу к шефу, — предложил он помощь и, по-дружески хлопнув бойца по спине, ненароком задел… висевший под мышкой у того пистолет…
Через полчаса скрученный водителем и поспешившим на помощь нарядом боец был на допросе у контрразведчиков. После того, как Ким не признал в нем родственника, незваный гость раскололся. Испугавшись решительности фээсбэшников, выложил все — как проходя службу в 42-й мотострелковой дивизии, был завербован боевиками, как участвовал в пытках наших пленных и как получил от них предложение — добравшись до Владикавказа, проникнуть в штаб армии и… убить полковника Кима. Безнаказанно уйти этот неудавшийся киллер собирался, воспользовавшись для убийства специально приготовленной цепью. Узнать же полковника, которого никогда раньше не видел, ему предложили по фото в «Красной звезде».
Насчет того, что роковую роль в его судьбе едва не сыграла публикация в нашей газете, Ким, конечно, преувеличил и никаких обид на нас не держал. В той, вышедшей накануне 23 февраля статье ему был посвящен абзац, в котором я рассказывал, как полковник Алексей К. лихо расстреливал с вертолета вырвавшихся из Грозного «духов». Фамилии участников конттеррористической операции мы, журналисты «Красной звезды» в те годы умышленно не называли. Только боевики каким-то образом все равно всякий раз узнавали, с какими полками и какими командирами они воюют. Мстить при этом, правда, пытались не многим. Почему Ким оказался одним из избранных? Наверное, потому что разрабатываемые начопером 58-й армии и Западной группировки наших войск боевые операции поставили на чеченских кладбищах сотни зеленых пик на могилах шахидов. Но это уж его, а не «Красной звезды» заслуга.
У идущего за десять тысяч долларов убить Кима подонка, конечно, вряд ли бы что-то вышло. В сам штаб армии его бы уже не пустили. Но какие-то шансы у этого психически больного отморозка, наверное, все же были. А значит, военное счастье в тот день не отвернулось от Кима. Впрочем, за три войны, что за плечами этого офицера, было несколько куда более крутых поворотов судьбы, когда у него, кажется, не было уже вообще никаких шансов выжить. Причем, занимая все более высокие должности, по идее удаляющие его от линии фронта, Ким рисковал не меньше, чем в лихую лейтенантскую молодость полкового разведчика афганской войны.
Их уже и не ждали
Назначению в Афган через год после выпуска из училища Ким был несказанно рад. Право выполнять интернациональный долг на едва начавшейся войне в те годы надо было еще заслужить. Принял взвод разведроты отдельного мотострелкового полка, что стоял тогда под Шинданом, и начались суровые боевые будни. Скучать разведке не приходилось. Выходы в горы шли один за другим, и каждый третий оборачивался боем с «душками». Словом, риск поймать пулю был велик при каждом боевом выходе. Но один такой рейд был все же особенным.
Разведгруппе из 12 человек во главе с лейтенантом Кимом предстояло уничтожить небольшой караван: по данным агентурной разведки — восемь моджахедов и пять верблюдов. Кого-то из «душков» — лучше главаря, которого предстояло определить, — надо было взять живым. Сев за камнями, натянули от одного к другому веревки, чтоб никто не проспал появление «духов» или не начал стрелять раньше времени.
Идут! Понял Ким по дернувшейся веревке. Тут же в его секторе стрельбы показались первые моджахеды, потом еще и еще. В итоге вместо восьми насчитали свыше трех сотен «духов». Атаковать такую армаду — самоубийство. Дождавшись пока караван завернул за скалу, Ким дал команду сворачивать засаду и спускаться вниз на дорогу — по-другому оттуда было не выбраться. Спустились и увидели, что им навстречу идет еще одна банда. Эти бы уже их заметили, как ни прячься. Значит, атаковать и пробиваться вперед!
Сев за камни, подпустили «душков» поближе и открыли огонь. Внезапность атаки и хорошая выучка бойцов предрешили исход боя. Положив банду и умудрившись прихватить с собой еще и двух пленных, рванули вперед по дороге, а потом в горы. Уходили быстро, понимая, что ушедшие вперед «духи» обязательно пустятся за ними в погоню. Особенно когда бывший в составе группы таджик выведал у пленного, что они положили шедшего с замыкавшей караван охраной сына главаря банды.
Пообещав пленным жизнь, если выведут, уходили все дальше в горы. Рацию, по которой можно было вызвать «вертушки», разбило первой же пулей, так что надеяться оставалось только на свои силы.
Несколько дней «духи» гоняли их по горам. Они зашли уже так далеко, что у Кима «кончилась» карта. Боеприпасы и силы были уже на исходе. Не говоря уже о воде и еде, с которыми покончили еще раньше. Когда же пленные, предрешив свою судьбу, вывели их к обрыву, ситуация стала критической. Впереди — пропасть, сзади — десятки «духов»…
Спасительный выход предложил один из солдат, занимавшийся до армии альпинизмом, — с помощью веревки попытаться перепрыгнуть это восьмиметровое ущелье…
Найдя подходящую отвесную скалу, стали лесенкой друг на друга, с тем чтобы как можно выше забить в нее камнем штык-нож и к нему привязать веревку. Когда к рассвету все было готово, предстояло самое страшное. Держась за веревку, маятником перелетать на другой, находящийся чуть ниже берег ущелья. Замешкался или чуть раньше отпустил веревку — ушел в пропасть…
Получилось!
Через день вконец измотанные разведчики вышли на пост «зеленых», так звали афганскую армию.
Когда лейтенант Ким доложил командиру полка, что группа в полном составе вернулась с задания, тот крепко обнял его со словами: «А мы вас уже не ждали…»Неприступная крепость Тавильдара
Окончив с золотой медалью Академию им. М.В. Фрунзе и успев под вывод еще год послужить в Германии, следующую свою войну — в Таджикистане — Ким встречает уже подполковником. С должности заместителя начальника оперативного отдела армии его откомандировали в оперативное управление коллективных миротворческих сил. Пик противостояния президента Рахмонова с оппозицией, которой вовсю помогали афганцы, пришелся на весну и лето 96-го.
…Наиболее боеспособная часть таджикской армии — бригада президентской гвардии во главе с полковником Махмутом Худайбердыевым наступает на населенный пункт Тавильдара, который как глухие ворота закрывает дорогу в горы. Чтобы освободить контролируемый оппозицией Горный Бадахшан, надо взять Тавильдару, которую повстанцы при помощи афганских моджахедов превратили в неприступную крепость. 201-я дивизия и штаб миротворческих сил в этом противостоянии не участвуют. Ким — наблюдатель от миротворческих сил! Находясь с таджикским комбригом, его главная задача — информировать командующего Коллективными миротворческими силами о ходе боевых действий, и по совместительству, скажем так, давать советы Худайбердыеву.
     11 километров заминированного ущелья прошли за неделю. Затем началась осада Тавильдары. Моджахеды стояли насмерть. Танки и артиллерия выпускали по душманам сотни снарядов, но с каждым днем становилось все яснее, что этот таджикский Измаил можно взять лишь пешей атакой. В спланированной не без его помощи операции Ким решает возглавить один из штурмовых отрядов. Хочешь сделать хорошо, говорят, сделай сам: толковых комбатов, как показали три недели боев, в бригаде не было. А эту неприступную крепость надо было обязательно взять к 16 июня. На этот день вроде бы намечалось какое-то заседание ОБСЕ, и на нем никак не должны были прийти к выводу, что оппозиция контролирует значительную часть территории Таджикистана.
Расстелив на снарядных ящиках карту, согласовали действия. В пешем порядке атаковали Тавильдару с трех направлений тремя штурмовыми отрядами по 300—400 человек. Первый из них повел Худайбердыев, второй — его заместитель, бывший советский подполковник Заварыгин, третий — подполковник Ким.
Организовав взаимодействие, Ким встал в цепь — командуя сзади, таджиков не поднимешь в атаку. Его же авторитет был огромен — гвардейцы часто наблюдали его с министром обороны Таджикистана, да и их комбриг, было заметно, прислушивался к каждому его слову. Командирский принцип «Делай, как я», который, еще лейтенантом понял Ким, куда эффективнее другого — «Делай, как я говорю», великолепно сработал и в этот раз. Таджики пошли на штурм, который, правда, едва не стал для Кима последним.
Преодолевая чудовищное сопротивление повстанцев, отряд все ближе подходил к их позициям. Стреляя из-за камней, Ким меняет опустевший магазин и в этот момент какая-то сила вдруг резко тянет его назад. Огромный — под два метра бородатый афганец одной рукой едва не отрывает его от земли, а второй, замахнувшись автоматом, вот-вот размозжит ему череп прикладом…
Наверное, отстав от своих и расстреляв все патроны, спрятавшийся в камнях «душок», прежде чем отправиться к праотцам шахидом, захотел увидеть смертельный испуг своего последнего врага. Это и спасло Кима. Находившийся рядом его охранник таджик Ильдар, оторопевший в первую секунду не меньше Кима, успел всадить в моджахеда с полмагазина трассеров. У пережившего нервный шок Кима потом еще долго будет стоять в глазах загоревшаяся грудь бородатого великана. Погибнуть на чужой войне, наверное, было бы величайшей несправедливостью. Но свое первое ранение Ким получил именно там. Осколок гранаты, пробив приклад, вошел под ключицу. Будучи раненым, Ким продолжал руководить боем, и только когда его напряжение стихло, согласился на эвакуацию вертолетом. Сутки в госпитале, и опять в район боевых действий.
— Силы есть? — скорее попросил, а не приказал командующий. — Если есть, надо вернуться и взять эту крепость.
Ким понимал командующего — отправлять кого-то еще — риск проиграть уже почти выигранную операцию.
Через три дня Ким, Худайбердыев и Заварыгин обнялись у моста за селом. Тавильдара пала.Не стало еще одной бандыГод службы с генералом Владимиром Шамановым, бывшим тогда начальником штаба армии, предопределил дальнейшую судьбу Кима. Следующей его войной стала чеченская.
— За Чечню? — спросил Шаманов Кима про орден Мужества при их первой встрече.
— За Таджикистан.
— Что там делал?
Ким рассказал. С этого момента они стали говорить на одном языке.
Через год, когда Шаманова, что называется, «под войну» назначат во Владикавказ командармом, он возьмет с собой лишь Кима и еще одного офицера.
14 августа вылетели в Махачкалу
. 16-го Шаманов уже руководил войсками под Ботлихом. Ким стал начальником штаба его группировки. Две недели боев в Дагестане запомнились изнурительной жарой, невероятным сопротивлением «духов» и каждодневным вопросом в никуда: как можно было проспать такое вторжение?
В конце августа Кима назначают начопером 58-й армии. Но в Западную группировку, созданную Шамановым на ее базе, Ким попадает не сразу. Сначала он месяц готовит на Дарьялском полигоне снайперов для всей группировки, затем исполняет обязанности командарма в пункте постоянной дислокации — Шаманов и все его замы воюют. И хотя тот брал и его «под войну», Ким не обижался, терпеливо ожидая своего часа.
2 января Ким меняет убывшего в отпуск начальника штаба группировки. Впрочем, благодаря особому доверию Шаманова, операторскими задачами его работа не ограничивалась. Одна из таких особых задач едва не стоила Киму жизни.
— Что-то у меня предчувствие нехорошее. Возьми спецназ, облети наши окраины Грозного, — поручил утром 31 января Киму Шаманов.
Со дня на день умеющий просчитать ситуацию командарм ждал прорыва боевиков через боевые порядки Грозненской группировки.
Облетев юго-западные окраины Грозного, Ким ориентирует летчиков идти вверх по Сунже. Ми-8 выныривает из-за пригорка, и сидящий между летчиками за курсовым пулеметом Ким видит… уходящую в направлении Алхан-Калы банду — человек 40—50. Все бородатые, в белых маскхалатах. Половина «душков», услышав шум «вертушки», бежит прятаться к скотнику, а половина, изготовившись для стрельбы, открывает огонь по летящему низко над землей Ми-8. Не теряя ни секунды, Ким начинает валить «душков». Одного, увешанного пулеметными лентами и «Мухами», с ПК наперевес, он запомнил особо. Бородач целился по кабине вертушки, но оказавшийся быстрее Ким пополам режет очередью моджахеда и тут же ловит прицелом других. «Духи» тоже вовсю лупят по вертолету. Пули смертельным дождем пробивают обшивку. Одна из них идет точно в Кима. Спасают бронежилеты, которые летчики постелили на пол кабины. Стреляя, Ким успевает заметить, как, прошив броник, пуля бьет снизу в приборную доску.
— Огонь с бортов! — кричит Ким.
Сидящие у иллюминаторов и дверного проема спецназовцы молотят «душков», заглушая шум винтов автоматным треском. Вертолет делает вираж, катая по полу сотни гильз, и с другой стороны заходит на скотник. Из обеих кассет по зданию бьют ракеты, скотник вспыхивает и взрывается.
     «Душки», то ли с перепугу, то ли сдуру спрятавшиеся в сарае, отправляются к праотцам. Более хитрых достреливают с третьего захода. Вот и не стало еще одной банды.
Теперь бы дотянуть до КП «Запад», или хотя бы до любого нашего блокпоста — салон и кабину заливает керосиновым дождем из пробитого трубопровода.
Наконец, летчикам каким-то чудом удается дотащить падающую «вертушку», в которой потом насчитают 18 дырок, до родной площадки. Сели!
Весь в керосине Ким влетает на проводимое Шамановым в ЦБУ совещание:
— Прорвались, товарищ командующий!
— Где?!!
Ким показывает место на карте. Туда тут же наводится артиллерия.
— Бери второй вертолет, лети! Сейчас подойдут боевые «вертушки», — вновь посылает Шаманов его на разведку.
Пересев с группой спецназа на другой вертолет, Ким снова летит на поиск бандитов — из Грозного скорее всего вышла не одна банда.
Заметив на свежем снегу уходящую в лес тропинку, идут по следу бандитов. Из леса по вертушке открывают сумасшедший огонь. Ми-8 отвечает градом пуль и ракетами. Через 15 минут запыхавшийся Ким докладывает командующему о направлении движения «духов» и о втором небоеготовом вертолете.
— Бери мой вертолет, — говорит Шаманов.
Ким летит в третий раз — та же картина. На этот раз «душки» обстреляли «вертушку» из Самашкинского леса и, обнаружив себя, получили в ответ два десятка ракет.
Словом, к полудню у КП Запад сидело три небоеготовых МИ-8 — группировка Шаманова за три часа осталась без транспортной авиации.
— Кима в вертолет больше не берем, — шутили потом вертолетчики.

«Вызываю огонь на себя»
Когда на пришедшем из Моздока вертолете осмотреть Алхан-Калу вместе с Кимом вылетел сам Шаманов, стало ясно — из Грозного вырвалось не меньше двух-трех тысяч бандитов. Началась операция, названная потом командармом «Охота на волков». Боевики же, судя по дневнику одного бандита, назвали ту серию боев в предгорных селах — «рейдом смерти по долине смерти».
Идя от села к селу, бандиты рвались к горам. Днем они закреплялись в населенных пунктах, где их «мочили» авиация с артиллерией, а ночью шли на прорыв через наши боевые порядки к следующему селу. Сил катастрофически не хватало — большинство полков Шаманова на время операции по взятию чеченской столицы были переданы в Грозненскую группировку. Снимая со всех направлений все, что можно, и бросая в бой все резервы, все равно не удавалось перекрыть им путь. Неся огромные потери — по 200—300 погибших в каждом селе — боевики подходили все ближе к горам.
Руководивший операцией генерал-майор Виктор Барсуков поручил Киму, встретив прибывшие к Шаами-Юрту подразделения, организовать оборону на юге села — то есть там, где они скорее всего пойдут на прорыв.
До места Ким добрался уже затемно.
Через полчаса «духи» пошли в атаку. Не меньше тысячи — по плотности огня понял Ким. У него же танк, несколько МТЛБ, «зушка», шесть 82-мм минометов и всего человек 130. Огонь по нашим окопам шел сумасшедший. Когда поле боя подсвечивали осветительные снаряды, Ким в бинокль успевал рассмотреть «духов». Шли напролом, скорее всего обкуренные. Когда кто-то падал, его хватали и, не останавливаясь, перли дальше.
— Товарищ командующий, — вышел Ким на Шаманова, — не удержусь. Их больше тысячи. Вызываю огонь артиллерии на себя. Все равно сейчас нас сомнут.
Дав координаты — двести метров вперед от их окопов, — оставалось надеяться лишь на профессионализм начальника артиллерии Западной группировки полковника Владимира Борисенко. Тот не подвел, точно, словно шары в бильярдные лузы, положив снаряды по наступающим «духам». Около шести утра они отошли. Продержаться бы до рассвета, подумал Ким, авиация прилетит — поддержит. Но перерыв был недолгим. Через полчаса чеченцы опять поднялись в атаку.
— Все, товарищ командующий, не удержимся, — снова вышел он на Шаманова и дал координаты еще ближе к себе.
— Ты точно все рассчитал? Смотри, сначала дымовой кинем, подкорректируешь.
Ким, зная, что снаряд летит около 24 секунд, досчитав до пятнадцати, выскакивает из-за брони. И падает подкошенный снайпером. Получив ранение в грудь, он, падая, как-то еще покорябал голову. Там тоже кровь.
— Товарищ командующий, Ким ранен в живот и голову! — радирует Шаманову находившийся там же начальник связи группировки полковник Михаил Кохан, оттащив Кима за броню.
Находившиеся на ЦБУ с Шамановым офицеры такой ругани от командующего еще не слышали. Еще бы — начопера не уберегли!
От промедола Ким отказался — забалдеешь, а надо продолжать руководить боем. Не терял сознания, несмотря на обильную потерю крови, и в «мотолыге», на которой Кохан повез его к подсевшей в километре «вертушке». Хватало сил еще и ругаться: «Зачем нас внутрь положил, сейчас из «граника» влупят, тебе-то там наверху ни хрена не будет…»
Взяв раненых, всего человек 18, «вертушка» пошла на Владикавказ.
     — Товарищ полковник, — обратился к Киму летчик, — перегруз. Не дотянем. У меня приказ Шаманова — вас вывезти, надо кого-то высаживать.
— Подсаживайся на КП «Запад», — приказал Ким летчику.
Подсели.
— Выхожу я и вы, — сказал Ким двум легкораненым офицерам.
Увидев Кима, врачи ахнули — тебя же во Владике на операцию ждут. В итоге операцию делали в МОСНе (медотряде специального назначения). Сквозное ранение грудной клетки не оказалось для Кима смертельным лишь по стечению обстоятельств или волею Божьей. Во-первых, подъезжая к Шаами-Юрту, Ким, наверное, впервые за всю войну переложил ПМ из кобуры в нагрудный карман куртки. И, срикошетив от пистолета, шедшая точно в сердце пуля ушла правее. (Этот пистолет с раздробленной рукояткой и окровавленную куртку Кима погибший через два года замкомандарма полковник Станислав Марзоев сдал потом в Центральный музей Вооруженных Сил — как боевые реликвии 58-й армии). А во-вторых…
— Пили? — спросили после операции Кима хирурги, — это вас и спасло. Из-за алкоголя кровь свернулась быстрее, иначе умерли бы от кровопотери.
…На подъезде к Шаами-Юрту — мир тесен — Ким встретил земляка — командира воронежского СОБРа. Тот и подарил ему ящик вишневого ликера. Ночью было холодно, вот Ким с начопером бригады подполковником Амангельды Карамедовым и решили погреться, пригубив из одной из этих бутылок между первым и вторым наступлением «духов».
Когда перебинтованный Ким завалил на ЦБУ, у начальника штаба группировки аж кружка с чаем из рук упала.
— Мужики, дайте чаю, — попросил Ким.
Через час, однако, ему стало плохо и его командировка на этом закончилась. Командировка, но не война.

Победителей не судят
Говорят, судьба посылает нам столько испытаний, сколько мы можем выдержать. Выздоровев, летом 2000-го Ким руководил действовавшим в горах рейдовым отрядом. Преследовали пришедшую в Ингушетию из Чечни банду. Все шло нормально, пока действовавшая в горах группа спецназа не была блокирована превосходящими силами боевиков. И Ким на двух Ми-8 полетел ее вытаскивать. Когда стало ясно, что бандиты едва не наступают на пятки уходящей к площадке приземления группе и их уже не смогут отсечь ракетами боевые «вертушки», Ким не меняет решения. Садиться! Садиться в самое пекло. И забирает группу под огнем чеченцев.
Когда «вертушка», не заглушая винтов, подсела на лесную поляну и, отстреливаясь, спецназовцы залезали в дверь ползком — с перегораживающей ее балки, Ким вел огонь из ПК — боевики подошли так близко, что вертолет можно было подбить даже из пистолета.
— Конечно, это была авантюра, — вспоминает Ким, — но другого-то выхода не было, — разведчиков надо было спасать.
Скорее всего, всех их спасло стремление боевиков захватить вертолет — по «вертушке» подошедшие уже совсем близко боевики не стреляли. Правда, Киму опять «повезло». Одна из немногих пуль, все же угодивших в Ми-8, попала в него. Однако касательное ранение головы не помешало начоперу расстрелять бандитов — когда, уничтожив большую часть боевиков, «вертушки» взмыли в воздух и подбить их из автоматов было проще простого, по вертолетам не было ни одной очереди. Ну что тут скажешь?…
Узнав о случившемся, командарм даже не упрекнул едва не погубившего обе «вертушки» Кима. Победителей не судят. Да и группу по неписаным законам войскового братства надо было спасать! А у друзей Кима родилась шутка: наградная планка и так в четыре ряда, так он опять на халяву ранение получил. Почему на халяву? Потому что начопер в атаку не ходит — он должен с картой в штабе сидеть.