Чтобы угнать корейцев молодого и среднего возраста жертвой на агрессивную войну, японские оккупанты выдавали «повестку о временном призыве на воинскую повинность».
Они под видом воинской и трудовой повинности, угнав корейцев молодого и среднего возраста, сделали их жертвами агрессивной войны.
Японские империалисты, безрассудно прибегая к заморской экспансии, во второй половине 1930-х годов стали поэтапно расширять агрессивную войну. Это привело к непрерывной затрате вооруженных сил, и людские ресурсы Японии начали истощаться.
Обеспокоенные этим японские империалисты нашли выход к удовлетворению нужных на фронте сил в насильственной вербовке корейцев под предлогом воинской повинности. Стало быть, Япония, мобилизовав в Корее всю административную и военную власть, ввела воинскую повинность, в результате чего многочисленные корейцы молодого и среднего возраста были угнаны на поля агрессивной войны.
Японские оккупанты учредили «подготовительную комиссию по проведению воинской повинности», привели в порядок полицейские и административные аппараты, отвечающие за осуществление воинской повинности, и провели «перепись населения» как первый этап ее реализации. Через «перепись населения» они взяли на учет всех корейских людей молодого и среднего возраста, не только находившихся на территории Кореи, но и переправившихся на чужбину в поисках средств к существованию.
Для реализации воинской повинности японские оккупанты проводили насильственное военное обучение корейцев молодого и среднего возраста, которое велось сначала в средних школах, а затем – и в высших учебных заведениях.
Чтобы угнать и тех детей и молодежь, которые не могли ходить в школу из-за трудностей с платой за обучение, они создали «специальные пункты для обучения молодежи», где проводили тяжелое военное обучение. Провозглашая, что это будто бы общественные меры для учебы, они привлекали туда всю молодежь и детей без исключения. Они с целью мобилизации выпускников начальных школ на агрессивную войну учредили также и «молодежные курсы».
Политика японских оккупантов, направленная на насильственное военное обучение даже малолетних учащихся, не говоря уж о молодежи и людей среднего возраста, заставила их под командованием японских офицеров маршировать, стрелять, учиться верховой езде и обращаться с разной боевой техникой.
После такой предварительной боевой подготовки японские империалисты угнали их как «добровольцев» и «студентов-добровольцев» на поля брани, где они стали пушечным мясом японских войск.
С октября по ноябрь 1943 года были насильно завербованы как «лица призывного возраста» свыше 254 тысяч 700 корейцев молодого и среднего возраста внутри и вне Кореи.
Угнанных таким образом корейцев японские империалисты считали не людьми, а лишь материалами, расходующимися для военных нужд.
Опасаясь, что если все корейцы получат оружие, то они могут поднять мятеж, японцы разделили их на две группы, т. е. на вооруженных и безоружных солдат. Не имеющих оружия корейских солдат отправляли в отряды каторжного труда, а вооруженных – на передовые линии.
Корейские солдаты на фронте подвергались неимоверным национальным оскорблениям и притеснениям.
Ли Мун Бён, который был угнан на курсы одного саперного подразделения японских войск, показал, что не только японские офицеры, но и солдаты, когда корейцы, плохо знающие японский язык, действовали не быстро по их команде, то, оскорбляя их матом, пинали ногами, а после боевой подготовки, собрав их отдельно, избивали.
На полях боев в первых рядах стояли корейцы, а японские солдаты сзади наблюдали за ними и при малейшем подозрении во время атаки немедленно расстреливали их.
Итак, многочисленные корейские люди молодого и среднего возраста под вывеской воинской повинности были угнаны на поля боев, где погибли или стали инвалидами.
Лишь по данным, оглашенным Японией крайне сокращенно после своего краха, на воинскую повинность были угнаны в японские сухопутные и морские силы более 364 тысяч корейцев, а из них убиты 122 тысяч.
Корейская нация никогда не забывает античеловеческих злодеяний японских варваров, совершенных против корейцев молодого и среднего возраста в первой половине минувшего века, и непременно рассчитается с ними.
